Жить в Краснодаре по закону страшно!

История с имуществом ассоциации «Кубаньмолоко» получила неожиданное продолжение.

Материал «Кто доит „Кубаньмолоко”?» вышел в нашей газете 14 декабря 2017 года. В статье описывалась ситуация, с которой столкнулся Константин Синецкий, заняв пост генерального директора в 2015 году.

На сегодняшний момент в отношении директора организации Константина Синецкого, который борется за возвращение в государственную собственность имущества, отчужденного в частные руки по сомнительным схемам, возбуждено уголовное дело по статье УК, которая отменена больше года назад. В его адрес постоянно поступают анонимные угрозы. А дом, в котором он живет, могут снести. Ассоциации же после жесткого выдворения, учиненного новыми собственниками, пришлось покинуть прежнее здание, и теперь она арендует помещения в другом конце города.

Открытое обращение генерального директора Ассоциации предприятий молочной промышленности «Кубаньмолоко» Константина Васильевича Синецкого к прокурору Краснодарского края С. В. Табельскому, начальнику ГУ МВД РФ по Краснодарскому краю В. Н. Виневскому, руководителю Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Краснодарскому краю В. О. Бугаенко, председателю Краснодарского краевого суда А. Д. Чернову, главе администрации МО г. Краснодар Е. А. Первышову, Департаменту имущественных отношений Краснодарского края.

— Всегда считал, что закон писан для всех и если по нему живешь, то он тебя защищает. Однако события последних трех лет сильно пошатнули эту веру. Я живу в постоянном страхе за свою семью. И дело не только в анонимных угрозах, которые регулярно мне поступают. Для того чтобы раздавить меня, люди, поставившие на поток «приватизацию» государственной собственности по схемам, далеким от правовых, сумели подключить государственные же структуры. В итоге получается, что наделенные властью и обязанные нас защищать люди действуют по их указкам и фактически содействуют в реализации угроз этих лиц.

Объясню вкратце. Здание на Мира, 28, построили еще до Октябрьской революции под молокозавод. В 1952 году его передали межколхозному производственному объединению «Краснодарское». В 1992 году здание, находящееся в краевой собственности, передали на баланс сразу нескольким организациям: «Кубаньмолоку», «Кубанькомбикорму», «Сахаробеспечению», «Кубаньконсервпрому», «Кубаньвинпрому». Замечу: именно на баланс, но никак не в собственность. Здание с прилегающим земельным участком принадлежало государству.

Однако спустя несколько лет выяснилось, что все ассоциации, кроме «Кубаньмолока», прекратили свое существование, а те помещения, где они располагались, перешли в частные руки. И что интересно, практически во всех случаях «приватизации» фигурировали три гражданина. Некие господа Усик и Саламатов то являлись приобретателями долей госсобственности, то представляли интересы некоей гражданки Евтушенко, как в случае битвы за имущество «Кубаньмолока», о чем расскажу дальше. Чтобы не повторяться: первых двух мы видели в судах, а вот третью фигуру никто не знает. Более того, ее не могут найти даже правоохранительные органы, в которые мы обращались с заявлениями о возбуждении уголовного дела по факту мошенничества и поступавших от имени Евтушенко писем с требованиями о выплате ей баснословных компенсаций по совершенно непонятным поводам.

Когда в 2015 году на открытом собрании участников краевой ассоциации предприятий молочной промышленности меня назначили генеральным директором, я и представить себе не мог, с чем столкнусь.

Оказалось, что помещения, которые мы занимали, принадлежат не государству, а частным лицам, в числе которых и бывший руководитель ассоциации, который еще в 2012 году фактически продал самому себе и своим приближенным то, что ему не принадлежало. Никаких собраний по этому поводу не проводилось, и члены ассоциации — руководители предприятий молочной промышленности края ничего не знали о таких переменах в жизни «Кубаньмолока».

По нашему заявлению было возбуждено уголовное дело в отношении бывшего руководителя, которое потом закрыли по нереабилитирующим обстоятельствам, а в отношении остальных участников следствие продолжается. В то же время мы обратились в Ленинский суд города Краснодара, чтобы продлить сроки подачи иска по незаконной сделке, и наши требования были удовлетворены.

Так началась наша борьба за выживание ассоциации и государственную собственность. Более того, мы обратились в Департамент имущественных отношений Краснодарского края с заявлением о необходимости проверки по зданию на Мира, 28. Из полученного ответа следует, что государственная собственность была отчуждена без соблюдения необходимых процедур и имеются основания для возбуждения уголовного дела.

Казалось бы, ситуация сдвинулась с мертвой точки. Однако пошла она совершенно не в ту сторону. В процессе тяжб уже стала традицией судебная чехарда. Мы обращаемся в Ленинский суд Краснодара с исками, так как решение 2012 года о признании сделки по отчуждению имущества было признано законным именно здесь, а затем здесь же и отменено. И наши доводы принимаются. А противная сторона подает свои иски в Октябрьский суд Краснодара — и там ее «аргументы» принимаются с большим интересом и безо всякой проверки, а наши аргументы игнорируются. Даже такие, что в Октябрьском суде очередной иск о правах на имущество ассоциации был рассмотрен не просто без нашего участия, а с привлечением человека, представившегося действующим директором, хотя он таковым не являлся, и ассоциация узнала об этом суде только спустя год после его окончания. Результат в итоге всегда один и тот же: решения принимаются в их пользу. Более того, с появлением «новых владельцев» краевой суд резко изменил свое отношение к данному спору и отменил свои же ранее вынесенные в пользу ассоциации решения.

Параллельно с судами развернулась и война, мягко говоря, вне рамок закона. Мне стали угрожать. Дошло до того, что однажды во время прогулки вместе с беременной женой ко мне подошел гражданин и «передал привет» от «серьезных людей», посоветовав внимательнее смотреть по сторонам и подумать о семье. Об угрозах я сообщал в правоохранительные органы, но никакой реакции на мои заявления не последовало.

Тем не менее мы продолжили борьбу. Добились возбуждения уголовного дела по мошенничеству, но только в отношении неопределенного круга лиц, хотя личности заинтересованных в хищении государственного имущества фигурируют в документах. Но в рамках расследования дела, если так можно назвать этот вялотекущий процесс, показания берут только у меня, но никак не у тех, кто в этот круг входит.

Дальше — больше: в суды пошли иски от гражданки Евтушенко, что мы занимаем принадлежащие ей помещения, а также должны выплатить ей несколько миллионов рублей за якобы утраченную прибыль вследствие того, что она не может пользоваться своей собственностью — зданием на Мира, 28. А в ноябре прошлого года произошел захват здания. Прибыли представители охранной фирмы, которые поменяли замки на дверях, выдворили нас из здания и фактически установили на территории ограниченный режим посещения. Опасаясь за сотрудников «Кубаньмолока», я принял решение о переезде. Сегодня мы располагаемся в здании сторонней организации, снимая под офис несколько помещений.

Но этим не ограничилось. В данный момент счета «Кубаньмолока» арестованы, имущество описано. Это сделано в рамках исполнения решения Октябрьского суда города Краснодара от 1 февраля 2018 года. Судья А. А. Прокопенко удовлетворил иск гражданки Евтушенко и обязал ассоциацию выплатить ей порядка трех миллионов рублей за то, что мы якобы не давали ей пользоваться честно приобретенным имуществом. Несмотря на то, что это решение уже поддержано краевым судом, я считаю данное решение неправосудным, хотя и вынужден исполнять его как законопослушный гражданин и руководитель предприятия, работающего исключительно в правовом поле. Но возникает другой вопрос: в случае торжества справедливости как мы будем возвращать взысканные сейчас средства с гражданки Евтушенко, если ее никто не может найти — ни полиция, ни мы для общения, да и на многочисленные судебные заседания она ни разу не явилась. Сейчас нами подана жалоба в Верховный Суд РФ.

Если бы мне раньше рассказали эту историю, я бы не поверил. Разве может в правовом государстве твориться столь наглый беспредел? Ведь для того, чтобы раскрыть преступную схему, не надо ничего, кроме желания это сделать. Все незаконные сделки подтверждаются бумагами. Кроме того, ясно, что государственная собственность изначально не могла быть продана человеком, который не имел на это никаких полномочий. Пройдя через трехлетнюю битву, могу с уверенностью сказать, что история с «Кубаньмолоком» лишь один случай. Куда делись другие организации, занимавшие здания на Мира, 28? Почему были проданы помещения и каким образом владельцами их части стали уже упомянутые граждане Усик и Евтушенко? Кроме того, на территории находилось два строения, которые также перешли в руки вышеназванных граждан, и мэрия выделила прилегающую к данным объектам государственную землю для их обслуживания. Однако, получив землю в собственность, землевладельцы снесли эти постройки, и таким образом у них в руках оказался большой участок земли в центре Краснодара. На каком основании администрация города давала разрешения распоряжаться тем, что ей не принадлежало, а являлось собственностью края?

Распутать этот клубок было бы просто: повторюсь, все зафиксировано документально. Но почему-то те, кто этим должен заниматься, не спешат отстаивать государственные интересы.

Что касается лично меня, то я оказался под сильнейшим давлением. Недавно совершенно случайно обнаружил повестку в суд в почтовом ящике по адресу, где не живу уже много лет. Оказалось, что в суде рассматривается иск от администрации города Краснодара о сносе построенного мной дома на одиннадцать квартир. Выяснилось, что некий бдительный гражданин по фамилии Саламатов заинтересовался законностью возведения этого объекта и обратился в администрацию города с тем, чтобы его проверили и снесли. Несмотря на то, что все разрешительные документы у меня есть, проверяющий, который не удосужился даже войти внутрь, усмотрел массу нарушений градостроительных норм — и в суд пошел иск. Ему так хотелось их найти, что, как я считаю, он даже подделал документы и превысил свои полномочия, о чем мы сейчас ставим вопрос в суде.

Далее, я обратился в городскую администрацию с просьбой выдать мое кадастровое дело — получил ответ, что его нет в архиве: пропало. При этом часть документов из этого дела почему-то вдруг «всплыла», как приложения к заявлению бдительного гражданина Саламатова, а другая — «потерянная» часть документов, доказывающая законность строительства, и вовсе не была учтена проверяющим этот вопрос инспектором и членами многочисленных комиссий, решавших судьбу дома. Однако, когда в мэрию Краснодара пришел запрос от моего знакомого, который живет в одной из квартир нашего дома, ему документы выдали без проволочек. Такая выборочность не может не настораживать.

На заседании, где меня, похоже, не очень ждали, я встретил представителя господина Саламатова, который пояснил, что на рассмотрение этого дела он пришел просто так, из любопытства.

И история с домом продолжается. Неужели администрации города неинтересно, что десять краснодарских семей, которые живут в абсолютно законном доме, вынуждены ходить по судам, тратить нервы, свои и бюджетные деньги на судебные издержки в спорах, инициированных моими противниками?

«Бдительный» же гражданин Саламатов на этом не успокоился и продолжает писать заявления. На сегодня в связи с его обращениями в контролирующие органы мы уже побывали в налоговой, НЭСК, горводоканале, пожарной инспекции и других инстанциях.

А в марте этого года я получил уведомление от дознавателя ОВД по Кавказскому району Краснодарского края Курбанова. Там сообщалось, что в отношении меня возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 159.4 УК РФ («Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности»). Дознаватель даже не удосужился обратить внимание на то, что эта статья утратила силу еще в июле 2016 года. Если это не попытка давления, то что?

Подробностями об угрозах физического насилия, разговорах не под диктофон с людьми, которые все понимают, но сделать ничего не могут, я сыт по горло. Мне просто надоело доказывать очевидное, отстаивая в итоге государственные интересы. Моя заинтересованность в данном случае только одна: должен главенствовать закон. И чтобы он меня защищал, как и любого гражданина, который его соблюдает.