Национальный проект «Развитие АПК» трансформировался в Государственную программу

Сегодня, 25 мая, в 18-00 завершится обсуждение «Национального проекта по развитию агропромышленного комплекса Республики Казахстан на 2021-2025 годы». Однако, эксперты уверены, что документ – не более чем очередная схема по распилу бюджетных денег в интересах узких групп влияния, имеющих доступ к кормушке». А деньги на финансирование проекта предполагаются огромное – почти $12 млрд (5 трлн тенге). Однако, как это случалось со всеми предыдущими программами, в карманы рядовых фермеров попадут копейки, а основная сумма уйдет «налево», отмечет ИА КазахЗЕРНО.kz.

Новые цифры

Новый пятилетний Национальный проект развития АПК РК изначально разрабатывался на период 2022-2026 годы. И представленная в начале 2021 года концепция покрывала именно этот  период. И это было логично, поскольку действующая отраслевая госпрограмма рассчитана на 2021-2025 годы. И вдруг, уже в процессе обсуждения, Минсельхоз «перебил» цифры на 2021-2025.
Скажете, дичь? Да нет, просто наглость чиновников. Ведь таким образом Минсельхоз РК убивает двух зайцев. Во-первых, теперь, под маркой сокращения срока действия, можно не подводить итоги действующей госпрограммы, можно не отвечать за провал в достижении двух основных задач – увеличения экспорта переработанной продукции и производительности труда в 2,5 раза.

Во-вторых, «пилить» новый (понятное дело, увеличенный) бюджет можно начинать на год раньше.
Осталось одно – «протащить» программу через все обсуждения, и дальше работать по многократно обкатанной схеме: деньги из бюджета поступают не туда, где они принесут максимальную пользу для поддержки отрасли, а туда, где их легче «освоить» близким к кормушке группировкам.

- Новая программа еще не принята, но уже провалена, - говорит эксперт Арсен Керимбеков, директор Союза производителей органической продукции Казахстана. – Все сказать боятся, но никто в этом не сомневается. Мало того, что в ней повторяются старые ошибки, так еще и никакой стратегической задачи не обозначено. Ведь раньше развитие предполагалось (и подкреплялось бюджетным финансированием) для достижения какой-то цели. Взять тот же мясной проект – при всех нюансах, это понятная и по сути своей верная задача. А в новом проекте что? Просто прожить, распределить «бабки» – и всё. Других задач нет. То, что говорит экспертное сообщество, никто не слушает и во внимание не принимает.

Столица смыслов
- Кстати, в связи с этими обсуждениями у меня есть лишь одно приятное наблюдение – Нур-Султан наконец-то превратился в настоящую столицу, - продолжает Арсен Керимбеков. - О чем я говорю? Вот, Темиртау производит металл, Северо-Казахстанская область производит хлеб, а Сарыагаш производит свежую капусту. А столица должна производить смыслы. Но до сих пор у нас все смыслы по большей часто производятся в Нью-Йорке, особенно для молодежи. Взять даже Иманбека – он по большей части герой не Казахстан, а герой Нью-Йорка.

На второй позиции по производству смыслов у нас Москва, которая их транслирует на нас через телепрограммы, через Великую Победу и прочие подобные проекты.

И на третьем месте у нас в Казахстане всегда был Алматы, но не Нур-Султан. Даже Шымкент всегда производил больше смыслов, чем столица – таких тёплых, нормальных, человеческих – корпешка, хорошо посидеть, крутой шашлык и так далее.
И только в последние три-четыре года Нур-Султан наконец-то начал производить смыслы. И при обсуждении новой программы развития АПК это стало заметно.

Вообще, проект обсуждали по большей часто три группировки. Во-первых, это так называемый Альянс отраслевых ассоциаций, главную роль в котором играет Мясной союз Казахстана. Плюс, сам Минсельхоз РК и НПП «Атамекен». Все три участника обсуждений – из Нур-Султана. Никакого мнения из Алматы вообще не было.

- Это плохо или хорошо?

- Хорошо то, что Нур-Султан стал реальной столицей, opinion maker уже здесь, всё. Может быть где-то при обсуждении каких-то проблем вроде экологии Алматы еще рулит, но остальное перешло в Нур-Султан, где образовалось богатое экспертное сообщество. Меня это радует.
- Так, почему это сообщество ни до чего конструктивного не договорилось в случае с обсуждением Национального проекта развития АПК? Может быть, потому что экспертов изначально неверно сориентировал Минсельхоз?

- А он изначально никакой идеи и не предложил. Своей идеи в Минсельхозе и не было. Он ссылается на ФАО – что это ФАО помог, концепцию написал. ФАО гордится, что большую работу провел. А в итоге, программа еще не принята, но уже провалена.

Бесцельный проект
- То есть, смотрите, если проект называется Национальным, он должен соответствовать национальным целям, - поясняет Арсен Керимбеков. - А у любого государства, у любого сообщества цель какая? Чтобы люди жили долго и были здоровыми все это время. И питание имеет во всем этом решающее значение. Поэтому также нужно добиться того, чтобы те, кто продукты производит, тоже получал достойную оплату. Вот какая цель должна быть у новой программы. Соблюдаются ли в ней эти задачи? Выполнятся ли это? Нет. Обо всем этом там вообще даже речи нет.

То есть, Минсельхозом не ставятся те цели, которые нужны обществу. Национальные цели не ставятся. Там ставится в качестве задач какая-то ерунда. Например, повысить производительность труда. И что в итоге? При повышении производительности труда высвобождается рабочая сила. И что эти люди делать будут? В город поедут, тачки на базаре толкать и криминал умножать. Так, о чем они говорят?

- По идее, они должны повышать производительность труда, одновременно создавая новые фермерские хозяйства.
- Ну, такой задачи даже и нет. Так что, это нужно сказать – цели национального проекта не соответствуют национальным задачам.
Пример: медицинская норма потребления сахара от 18 до 25 кг в год. Верхняя планка – 25 кг. Сейчас казахстанцы потребляют в среднем 29 кг сахара в год. То есть, мы уже в зоне риска. Всего в Казахстане сейчас 380 тыс. больных сахарным диабетом. Больные диабетом нам обходятся в $1 млрд в год - это данные Назарбаевского университета.

И что делает Минсельхоз? Планирует пустить новые орошаемые земли под выращивание сахарной свеклы для увеличения производства сахара. Разве это соответствует национальной задаче? По прогнозу ученых, у нас к 2030 году будет 1 млн больных сахарным диабетом.
Так, почему мы об этом не думаем и пишем программу которая вообще не касается реальной жизни людей? Если у нас половина сахара потребляется через сладкие напитки, почему в национальной программе мы не пишем, что введем акциз на них? Что мы запретим рекламу сладких напитков везде, включая интернет? Почему мы не планируем за это гонять, как за курево? Почему этого нету? Тогда бы я сказал, что мы продвинутая страна, которая хочет сохранить здоровье своего населения. А сегодня ребенку некуда деваться – вот он все это и пьет.  
Нам могут возразить  - «Мы же Минсельхоз, мы этим не занимаемся!» А кто этим будет заниматься?

- Да, минсельхоз же во многих странах также отвечает за производство продуктов питания.
- Вот поэтому я и говорю, что программа в основе своей не такая, какой должна быть.

Эвакуация аула
- Второе – вопрос территориального размещения, - продолжает Арсен Керимбеков. - Остатки советского периода уже не приемлемы, когда совхоз имел по пять отделений, и одно их них вполне могло быть где-то в 70 км км от ближайшей трассы. Сегодня это выгодно только местным акимам. В Казахстане есть даже специальная политическая партия, которую я называю «кайран-аульщики». «Қайран» по-казахски – «печальный». Так вот, кайран-аульщики сами живут в городе, но любят выехать с дроном в какой-нибудь разрушенный поселок, поснимать там, выложить в соцсетях и сказать: «Ужас, қайран ауылым! Печальный аул, нужно поднимать село!»
Лет пятнадцать назад я думал, что кайран-аульщики со временем успокоятся и поймут, что люди из села бегут правильно. Но они не успокаиваются. И наша новая госпрограмма точно так же – не думает о людях.

То есть, в первую очередь человек сегодня хочет кроме горячей воды из крана, еще и нормальные дороги, доступ к развлечениям и к медицине. Он хочет скоростного интернета. Если этого всего нет, он рано или поздно убежит.

Приведу в пример село в Нуринском районе Карагандинской области, которое раньше называлось Донское, сегодня – Куланотпес. От райцентра, поселка Нура, оно в 80 км. В Нуре все нормально – новая школа и так далее. Так вот, в 20 км от Нуры заканчивается сотовая связь. Еще через 40 км заканчивается дорога, остается направление. Из 300 домов, когда-то бывших в Куланотпесе, сегодня остались 30. Инвестировать туда никто не хочет, потому что местные люди всегда будут воровать корма и воровать ГСМ. А участковый на три аула там один. То есть, никакой безопасности там нет. Но тем не менее, деньги на это село из бюджета выделяются. И эти деньги выгодны только акиматам, их «осваивающим». И все наши кайран-аульщики, они всегда говорят – проведите туда газ, проведите туда дорогу. Я говорю: это же не выгодно, там 30 домов! Они отвечают – «а почему мы должны без всего этого жить»? То есть, вот это нахлебническое отношение к государству продолжается.

Поэтому я говорю – нам нужна не программа развития села, а программа эвакуации людей из таких аулов. В той же Нуре разместить их, дать им землю, помочь построить жилье. И они будут жить спокойно. В Нуре есть и больница, и школа, и трасса до Нур-Султана есть, куда многие ездят на работу. Есть, чем старикам и женщинам заняться.
А что касается села Куланотпес, то когда там не останется местных жителей, найдется инвестор, который будет там спокойно работать, привозя людей на вахты.

Первый раз с вахтовым метом работы на селе я столкнулся в 2006 году, когда увидел пример в России – компании переселяли людей из таких вот сел, на их месте строили вахтовый поселок. И начинали работать. Тут дело в психологии: когда инвестор приезжает в село, он чужой. И все село против него. А когда ты привозишь людей на вахту, они в гостях. И им нет смысла те же корма воровать  - у них нет своей скотины.
В России компании, которые переходят на такой принцип работы, очень успешны – «Простоквашино», «Домик в деревне».

И тут в чем сложность нашего законодательства: нужно объявить село бесхозным. И подождать год. Так вот, лучше бы наши кайран-аульщики вот это помогли упростить. Насколько мне известно, по северу Казахстана около 4 тыс. таких сел, на содержание которых акиматы получают деньги. А там нет ничего.

То есть, мы тратим деньги не туда. Нужно признать, что сила – в концентрации населения. А кто считает, что в такие дальние заброшенные села нужно вливать деньги - это какой-то экономический романтик. Его нельзя подпускать к принятию решений.

А у нас что по телевизору показывают? Стоит глава сельхозпредприятия и рассказывает: « Я построил в селе 10 домов для специалистов, но никто туда не едет». И не удивительно, что не едут – там же рабовладельческий строй! Никто рабом быть не хочет. А что касается жилья, то мы все прекрасно понимаем, что 90% стоимости любого дома – это вид из окна. И в этом смысле вид на промзону Нур-Султана гораздо более приятен, чем вид на шикарное озеро в деревне, где ты находишься на положении раба. Это же очевидно.
Так вот про это ни слова нет в новой программе. Я не говорю, что Минсельхоз что-то неправильно написал – он вообще обошел этот вопрос. А ведь это сегодня – проблема номер один в сельском хозяйстве. И с каждым годом ее острота нарастет.

Деньги на той

- Еще одна серьезная проблема – это микрокредитование села, - говорит Арсен Керимбеков. - Пора с этой ерундой заканчивать. Микрокредиты – это просто раздача денег на тои, не более того. Я с 2013 года в этой теме, тогда Минтруда начинало это делать в Атырау. И до сих пор эта тема неисчерпаема. Сейчас это относится что к программам Минсельхоза, предусматривающим микрокредиты, что программе «Бастау». Вот, недавний скандал, случившийся возле Кызылординского офиса НПП «Атамекен» - народ собрался и требовал раздачи денег. В итоге, случилось столпотворение и драка.
Плюс, вокруг всех этих программ масса каких-то лекторов, которые учат получателей кредитов каким-то навыкам менеджмента, хотя сами не на то не способны. На самом деле, людей нужно поддерживать по-другому: эти деньги выделять кампаниям, которые сами организуют сбыт. Вот, пример – компания организовала бизнес в Казахстане по продаже варенья. У нее нет собственного производства, но варенье под их брендом покупают все пекарни и кондитерские цеха страны. Бизнес организован так: они обеспечивают желающих саженцами плодовых культур, сахаром, баночками для готовой продукции и этикетками. А потом скупают готовый товар и поставляют заказчикам. Главное, что они строго следят за соблюдением технических условий и гарантируют качество. Вот такие компании, работающие на селе, нужно находить и поддерживать, и учить людей правильному и полезному, а не таймменеджменту и тимбилдингу. Пусть это будут проекты по выращиванию гусей, производству вяленых помидоров и так далее. Примеров масса. А раздавать деньги на тои нужно прекращать. Есть профессиональные микрокредитные организации, они работают нормально – вот и пусть работают. А государству в этой сфере делать нечего.

Слабость Минсельхоза

- Еще один большой блок – обучение фермеров, - отмечает Арсен Керимбеков. - Мы предложили перевести обучение на софинансирование. И деньги должен распределять экспертный совет, с периодом на три года. Это главные тезисы. И не важно, кто будет оператором, главное, чтобы привлекали ученых. Но в программе Минсельхоза об этом нет ни слова. Там наоборот сказано, что за деньги, которые предназначены для обучения фермеров, будут обучать ветеринаров и агро-блогеров. Агро-блогеров, которые потом, якобы, будут обучать фермеров!  Это же просто смешно. Это катастрофическая ошибка, которая приведет к провалу всей системы обучения фермеров.

И тут очевидно, что сам Минсельхоз РК катастрофически ослаб кадрами. Давайте сравним Минсельхоз с Минздравом: там есть, например, главный педиатр страны, так же как и в регионах. Или главный кардиолог. Почему бы в структуре Минсельхоза не создать подобную систему? То есть, в стране должен быть главный свекловод, занимающий позицию директора департамента. Но он не должен сидеть в министерстве, а должен находиться в каком-то свекловодческом регионе – Алматы или Таразе, быть на виду, быть успешным в своем деле.  И ему в министерстве должны помогать с административными задачами два-три человека. Тогда любой вопрос по свекле будет решаться эффективно. И так же по другим направлениям. Это тоже своеобразный экспертный совет – ответственный и оплачиваемый министерством.

И еще – для Минсельхоза должна быть важна работа с общественными организациями. Но не со всеми подряд, а с ответственными. Если общественная организация ответственная, она должна не просто критиковать, а сразу выдвигать предложения. Такие организации должны приглашаться в качестве экспертов – это то, с чего я начинал беседу. Экспертное сообщество у нас есть, но Минсельхоз продолжает игнорировать его мнение. Что в итоге? Он сам остается не более, чем проводником интересов узких группировок.